![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Карецонико (Ca’ Rezzonico), Венеция XVIII века
По сравнению с дворцами, особняками и домами знати невенецианской Европы, это относительно небольшое строение кажется аккуратным и строгим. Во всяком случае, мне показалось именно так: здание скрывалось в лесах, и я пробралась в музей только со второй попытки. Суетливый, узкий, колодцеобразный световой двор, множество маленьких комнатушек за стеклянными стенами, смутные статуи, то ли изъеденные временем, то ли уставшие от современности — вероятно, такой же сумбур и многолосье царили здесь и во времена разгрузки товаров с вернувшихся из дальних стран судов. Я с грустью представляла ту же сумятицу во всем дворце, пока не проскользнула на неожиданно просторную и прохладную лестницу, убегавшую на второй, «парадный» этаж Ca’ Rezzonico. И вот тут беспокойный гул постепенно перестал быть заметным, перейдя в оглушительное пространство бальной, угловой залы, привычно отгораживающейся окнами от скучающего Большого Канала.
Парадная лестница
Разница между ожидаемыми скромными комнатками и огромным, наполненным светом и золотистыми росписями бальным залом была совершенно магической: неожиданно я переместилась в совершенно иное пространство и время. Я судорожно металась между окнами, словно ожидала гостей к ужину, корчилась в этических муках между запретом фотографировать и сладострастным желанием ухватить хотя бы цифровой облик этого волшебного места, впивалась глазами в резных арапчат, навеки врезанных в кресла и канделябры залы, и мысленно примеряла бальное, необыкновенно пушистое, мерцающее золотом платье, одновременно размышляя, не прохладно ли здесь вечерами в декольтированном одеянии — чихнуть в таких условиях представлялось верхом неприличия.
Бальный зал
После узеньких венецианских улочек, каменных извивов стиснутых домами каналов - парадная зала на два этажа вверх и на три комнаты вглубь, с натертыми паркетными полами, с «архитектурными» росписями trompe l'oeil Пьетро Висконти, раздвигающими и без того просторную залу, колесницей Аполлона, парящей на плафоне в окружении сторон света, обвивающими стены и потолок завитками - все это создавало ощущение пространственного сдвига, попадания в тайну, и понимания присущей Венеции театральности маскарада, бесконечной игры-перевертыша внешнего и внутреннего, света и темноты, кажущегося и истинного.
Концерт в бальном зале
Ca’Rezzonico, дворец семьи Реццонико, был на самом деле построен по заказу старинной венецианской аристократической семьи Бон, глава которой в 1650 г. (1649 г.?) нанял Бальдассара Лонгену возвести вместо двух старых домов новый городской особняк Бонов в стиле барокко, резко отличавшегося от традиционного стиля Венеции, «цветочной» готики. «Барочный» архитектор Лонгена сосредоточился на излюбленной барочной теме светотени: даже балконы с их выступающими колоннами и прячущимися нишами, даже солнечные блики на воде усиливали эффект чиароскуро и вполне соотвествовали венецианскому духу двойственности.
Вид на Ca’Rezzonico со стороны Большого Канала
В 1682 г. Лонгена умер, не завершив дворец, семья Бон обанкротилась, и дворец перешел в руки семьи Реццонико, выходцев из Ломбардии, перебравшихся в Венецию. В 1687 г. они приобрели титул - во время войны с Турцией венецианской казне были нужны деньги, а покупка в 1751 г. Джамбатистой Реццонико дворца на Большом канале стала триумфальной точкой в их венецианской социальной карьере. Внутренняя отделка дворца под руководством Мазари была завершена к 1758 г., что совпало с избранием младшего брата Джамбатисты, Карло Реццонико, епископа Падуи, римским папой под именем Клемента XIII. Однако то ли дворец недобро влиял на обитавшие в нем семьи, то ли сама Венеция, но семья Реццонико недолго наслаждалась своим успехом: к 1810 г. вымерли все представители этой фамилии. Дворец переходил из рук в руки, из дворца вывезли и распродали всю мебель и предметы искусств (за исключением фресок), его сдавали в наем аристократичным жильцам: именно здесь, кстати, в 1889 г. умер Роберт Браунинг, тогда особняк снимал его сын. Ca’ Rezzonico еще долго мог бы оставаться беспризорным, но в 1935 г. его судьба счастливо переменилась: особняк выкупил городской совет Венеции, чтобы разместить коллекции венецианского быта и искусства 18 века, эпоху позднего расцвета и упадка Венеции.
Эта фреска — одна из сохранившихся фресок Тьеполо в особняке, в так называемой комнате Брачной Аллегории, декорированной в честь свадьбы Лодовико Реццонико и Фаустины Саворниан (Faustina Savorgnan) в 1758 г. Это был союз двух богатейших семей Венеции.
План Ca’Rezzonico
Залов в музее не так много, на втором этаже всего одиннадцать комнат, каждая из которых представляет собой небольшой ларец с сокровищами. В зале гобеленов — три фламандские шпалеры конца 17 века, привезенные в музей вместе с одним из немногих полностью уцелевших комплектов мебели венецианского рококо, из дворца Balbi Valier (недалеко от церкви Санта-Мария Формоза). Тема шпалер — библейские сюжеты, повествующие о царе Соломоне и царице Савской. Роскоши и цвету гобеленов вторят удивительные лакированные двери 1760 г., расписанные Тьеполо в китайском стиле.
Комната Гобеленов
Фрагмент гобелена Дверь
Роспись потолков в тронном зале
В Тронном зале — еще одна аутентичная фреска Тьеполо, прославляющая Реццонико, и мебель работы Антонио Коррадини 1720-х гг., когда-то принадлежавшая семье Барбариджо (Barbarigo). Строгая мрачность библиотека оказывается совершенно неожиданной и освежающей после ярких, залитых солнцем залов, выходящих окнами на канал, и тем очевиднее хрупкость и безукоризненность капелек стеклянных изделий 18 и 19 века в шкафах темного дерева, рядом с которыми расположились чисто мужские атрибуты — стулья, обтянутые позолоченной кожей с цветочными мотивами, кожаный сундук и напольные английские часы начала 18 века работы Уильямсона. Забавно, что именно в библиотеке находится и бюст работы Антонио Коррадини «Женщина в вуали»: то ли дамам было запрещено просвещаться и наблюдать за мужскими развлечениями в мужских интерьерах библиотеки, то ли скульптурная головка напоминала о хрупкости и прозрачности стекла.
Антонио Коррадини «Женщина в вуали»
Но самые необыкновенные сокровища таились в комнате Брустолона (Brustolon), названной по имени мастера-краснодеревщика. Мебель его работы (40 предметов в общей сложности во всем дворце) меня поразила еще в бальном зале, но равного по красоте, многомерности и контрасту деталей консольного столика из самшита, черного дерева и фарфора я не видела никогда. Резьба по дереву такого уровня, когда фигуры кажутся не вырезанными, а вылепленными и совершенно живыми, когда рука непроизвольно тянется прикоснуться к напряженным мышцам Геракла, когда отполированный, красноватого оттенка самшит излучает тепло и матовый свет, когда черное дерево обретает все качества бронзы, и кажется, что металл пронзает деревянное основание стола, а дерево тем не менее обвивается вокруг него и продолжает расти, несмотря на пронзенную сердцевину, - от резьбы по дереву такого уровня захватывает дух и оторваться от созерцания невозможно. А если в противостояние металла и дерева добавить нежную тонкость венецианского фарфора, которое устроилось в извивах дерева, ведущего борьбу с металлом, но охраняющего первозданную хрупкость фарфора, то впечатление от соединения мастерства и природного противостояния матералов становится невыразимым....
Консольный столик Брустолона
Зал Брустолона
Я не знаю, случайно ли так получилось, или это была чья-то задумка, но впечатление от созданного Брустолоном усилилось картинами на весьма зловещую тему: изничтожение мужчин женщинами. На одну эрмитажную Юдифь, повергшую Олоферна, смотреть достаточно печально, но когда все картины вокруг (начиная с предыдущего зала) посвящены тематическим убийствам, да еще и с некоей радостью на лице, то печаль сменяется очень сильным сочувствием к поверженным существам. Запоминается вся эта борьба полов особенно сильно благодаря инерьерам — завитки раковин превращают зал в грот, освещаемый (опять-таки!) самой поразительной люстрой, что я когда-либо видела: подвески из разноцветного стекла, 20 подсвечников в два ряда. Люстра была создана в 1730 г. на муранской стекольной фабрике Джузеппе Бриати. Роскошь уходящего венецианского карнавала...
Ослепительный вид на люстру
На третьем, тоже парадном этаже, также немало интересного: типично венецианская прогулочная картинная галерея с видами Венеции и работами Гарди, Каналетто, Пьяцетти; комната клавикорда, где воссоздана атмосфера летних вилл богатых венецианцев и где можно полюбоваться на платяные шкафы, расписанные в виде театральных интерьеров; или комната Лонги Гарди, где противопоставлены два стиля венецианского 18 века: чувственное рококо Тьеполо с его аллегорическими и мифическими работами и иронические жанровые сценки Пьетро Лонги, о которых хорошо написал Муратов в «Образах Италии»; или комната Гарди с её нежнейшими фресками, простота и скромность которой оттеняет многокрасочность остального особняка. Но самое примечательное на этом этаже — это спальня 18 века, с альковом из Палаццо Карминати, очень уютная, в нежных тонах, с изящными пилястрами, деревянными полами и витриной, где выставлен туалетный гарнитур из 58 презметов из серебра. За альковом — гардеробная с встроенными на высоту комнаты шкафчиками с узкими дверьми и крошечная, восьмиугольная комнатка из Палаццо Кальбо Кротта, украшенная лепниной 18 века и фресками работы Джакопо Гварано.
Восьмиугольная комнатка с лепниной
Гардеробная
Исключительно интересными являются и залы, посвященные фрескам (1759-1797) Джандоменико Тьеполо, сына Джамбатисты Тьеполо, из его собственной виллы Зианиго (Villa Zianigo). Эта вилла до сих пор существует в небольшой деревушке Зианиго, а фрески были вывезены в 1906 г. для продажи во Францию, однако вмешалось министерство образования Италии, и фрески были выкуплены совместно городским советом Венеции и правительством Италии. В 1936 г. фрески перевезли в Ca’Rezzonico и разместили в специально оборудованных комнатках. Отреставрированные в 1999-2000 гг., фрески считаются одними из лучших в особняке. Работы Джандоменико Тьеполо действительно хороши, что особенно заметно в светлой, ничем не загромождаемой пустоте залов, и можно спокойно предаваться размышлениям над аллегорическим смыслом увиденного.
"Новый мир" Тьеполо
Из зала с фреской «Ринальдо, покидающий сады Армиды» вы попадаете в зал, где взгляд падает на толпу людей, повернувшихся к вам спиной и внимательно вглядывающихся в морскую даль (считается, что третьим справа Тьеполо изобразил самого себя) — это фреска «Новый мир», грустный эпилог эпохи легкомысленного карнавала 18 века. Из этого зала наблюдений за морем жизни ведут две двери: одна в комнатку, где круглой иконе 16 века составляют компанию благочестивые фрески на религиозные и образовательные темы, а вторая дверь уводит в мир, полный скоморохов, арлекин, народных праздников, приключений и итальянских ландшафтов. Такое ироническое соедение (противопоставление?) мне напомнило маленький замок в Больсовере с его залами «Рай», посвященный миру божественной любви, и «Элизиум», царстве языческих наслаждений.
Фрески Тьеполо
Можно забраться на четвертый этаж, чтобы полюбоваться коллекцией Эджидио Мартини или заглянуть в аптеку середины 18 века: три полностью реконструированные комнатки, где в деревянных витринах выставлены 183 аптечных сосуда, а на больших вазах в углу видны эмблемы этой аптеки. Никогда до этой аптеки я не подозревала, что посещение медицинского заведения может приносить такую эстетическую радость. В окружении картин, сидя на деревяннои подоконнике можно не торопясь рассматривать Венецию из овальных окошек: низкие потолки, полусвет, вытянутые комнаты, и представлять себя заключенной на чердаке Ca’ Rezzonico за какие-нибудь дворцовые шалости...
Огромная гондола на первом этаже. Через дверь - выход на Большой Канал.
Можно спуститься вниз, взглянуть на гондолу 18 века и отправиться в партерный сад при особняке, с розами, вьющимися растениями, ухоженной травой и деревьями, с осколками анличных статуй и скамейками в прохладе кирпичной галереи. Подлинное значение и сада, и дома, и его интерьеров приходит только с осознаванием того, сколько труда ушло, чтобы не только построить и украсить, но прежде всего доставить все материалы для строительства Ca’ Rezzonico.
Сад при Ca’ Rezzonico.
Виртуальную прогулку по дворцу можно совершить вот по этой замечательной ссылке http://carezzonico.360map.it/en
P.S. Единственное, что страшно не понравилось, - это выставка современных художников, апофезом которой стали работы русских (советских?) художников на околосоветские темы.
Парадная лестница
Разница между ожидаемыми скромными комнатками и огромным, наполненным светом и золотистыми росписями бальным залом была совершенно магической: неожиданно я переместилась в совершенно иное пространство и время. Я судорожно металась между окнами, словно ожидала гостей к ужину, корчилась в этических муках между запретом фотографировать и сладострастным желанием ухватить хотя бы цифровой облик этого волшебного места, впивалась глазами в резных арапчат, навеки врезанных в кресла и канделябры залы, и мысленно примеряла бальное, необыкновенно пушистое, мерцающее золотом платье, одновременно размышляя, не прохладно ли здесь вечерами в декольтированном одеянии — чихнуть в таких условиях представлялось верхом неприличия.
Бальный зал
После узеньких венецианских улочек, каменных извивов стиснутых домами каналов - парадная зала на два этажа вверх и на три комнаты вглубь, с натертыми паркетными полами, с «архитектурными» росписями trompe l'oeil Пьетро Висконти, раздвигающими и без того просторную залу, колесницей Аполлона, парящей на плафоне в окружении сторон света, обвивающими стены и потолок завитками - все это создавало ощущение пространственного сдвига, попадания в тайну, и понимания присущей Венеции театральности маскарада, бесконечной игры-перевертыша внешнего и внутреннего, света и темноты, кажущегося и истинного.
Концерт в бальном зале
Ca’Rezzonico, дворец семьи Реццонико, был на самом деле построен по заказу старинной венецианской аристократической семьи Бон, глава которой в 1650 г. (1649 г.?) нанял Бальдассара Лонгену возвести вместо двух старых домов новый городской особняк Бонов в стиле барокко, резко отличавшегося от традиционного стиля Венеции, «цветочной» готики. «Барочный» архитектор Лонгена сосредоточился на излюбленной барочной теме светотени: даже балконы с их выступающими колоннами и прячущимися нишами, даже солнечные блики на воде усиливали эффект чиароскуро и вполне соотвествовали венецианскому духу двойственности.
Вид на Ca’Rezzonico со стороны Большого Канала
В 1682 г. Лонгена умер, не завершив дворец, семья Бон обанкротилась, и дворец перешел в руки семьи Реццонико, выходцев из Ломбардии, перебравшихся в Венецию. В 1687 г. они приобрели титул - во время войны с Турцией венецианской казне были нужны деньги, а покупка в 1751 г. Джамбатистой Реццонико дворца на Большом канале стала триумфальной точкой в их венецианской социальной карьере. Внутренняя отделка дворца под руководством Мазари была завершена к 1758 г., что совпало с избранием младшего брата Джамбатисты, Карло Реццонико, епископа Падуи, римским папой под именем Клемента XIII. Однако то ли дворец недобро влиял на обитавшие в нем семьи, то ли сама Венеция, но семья Реццонико недолго наслаждалась своим успехом: к 1810 г. вымерли все представители этой фамилии. Дворец переходил из рук в руки, из дворца вывезли и распродали всю мебель и предметы искусств (за исключением фресок), его сдавали в наем аристократичным жильцам: именно здесь, кстати, в 1889 г. умер Роберт Браунинг, тогда особняк снимал его сын. Ca’ Rezzonico еще долго мог бы оставаться беспризорным, но в 1935 г. его судьба счастливо переменилась: особняк выкупил городской совет Венеции, чтобы разместить коллекции венецианского быта и искусства 18 века, эпоху позднего расцвета и упадка Венеции.
Эта фреска — одна из сохранившихся фресок Тьеполо в особняке, в так называемой комнате Брачной Аллегории, декорированной в честь свадьбы Лодовико Реццонико и Фаустины Саворниан (Faustina Savorgnan) в 1758 г. Это был союз двух богатейших семей Венеции.
План Ca’Rezzonico
Залов в музее не так много, на втором этаже всего одиннадцать комнат, каждая из которых представляет собой небольшой ларец с сокровищами. В зале гобеленов — три фламандские шпалеры конца 17 века, привезенные в музей вместе с одним из немногих полностью уцелевших комплектов мебели венецианского рококо, из дворца Balbi Valier (недалеко от церкви Санта-Мария Формоза). Тема шпалер — библейские сюжеты, повествующие о царе Соломоне и царице Савской. Роскоши и цвету гобеленов вторят удивительные лакированные двери 1760 г., расписанные Тьеполо в китайском стиле.
Комната Гобеленов
Фрагмент гобелена Дверь
Роспись потолков в тронном зале
В Тронном зале — еще одна аутентичная фреска Тьеполо, прославляющая Реццонико, и мебель работы Антонио Коррадини 1720-х гг., когда-то принадлежавшая семье Барбариджо (Barbarigo). Строгая мрачность библиотека оказывается совершенно неожиданной и освежающей после ярких, залитых солнцем залов, выходящих окнами на канал, и тем очевиднее хрупкость и безукоризненность капелек стеклянных изделий 18 и 19 века в шкафах темного дерева, рядом с которыми расположились чисто мужские атрибуты — стулья, обтянутые позолоченной кожей с цветочными мотивами, кожаный сундук и напольные английские часы начала 18 века работы Уильямсона. Забавно, что именно в библиотеке находится и бюст работы Антонио Коррадини «Женщина в вуали»: то ли дамам было запрещено просвещаться и наблюдать за мужскими развлечениями в мужских интерьерах библиотеки, то ли скульптурная головка напоминала о хрупкости и прозрачности стекла.
Антонио Коррадини «Женщина в вуали»
Но самые необыкновенные сокровища таились в комнате Брустолона (Brustolon), названной по имени мастера-краснодеревщика. Мебель его работы (40 предметов в общей сложности во всем дворце) меня поразила еще в бальном зале, но равного по красоте, многомерности и контрасту деталей консольного столика из самшита, черного дерева и фарфора я не видела никогда. Резьба по дереву такого уровня, когда фигуры кажутся не вырезанными, а вылепленными и совершенно живыми, когда рука непроизвольно тянется прикоснуться к напряженным мышцам Геракла, когда отполированный, красноватого оттенка самшит излучает тепло и матовый свет, когда черное дерево обретает все качества бронзы, и кажется, что металл пронзает деревянное основание стола, а дерево тем не менее обвивается вокруг него и продолжает расти, несмотря на пронзенную сердцевину, - от резьбы по дереву такого уровня захватывает дух и оторваться от созерцания невозможно. А если в противостояние металла и дерева добавить нежную тонкость венецианского фарфора, которое устроилось в извивах дерева, ведущего борьбу с металлом, но охраняющего первозданную хрупкость фарфора, то впечатление от соединения мастерства и природного противостояния матералов становится невыразимым....
Консольный столик Брустолона
Зал Брустолона
Я не знаю, случайно ли так получилось, или это была чья-то задумка, но впечатление от созданного Брустолоном усилилось картинами на весьма зловещую тему: изничтожение мужчин женщинами. На одну эрмитажную Юдифь, повергшую Олоферна, смотреть достаточно печально, но когда все картины вокруг (начиная с предыдущего зала) посвящены тематическим убийствам, да еще и с некоей радостью на лице, то печаль сменяется очень сильным сочувствием к поверженным существам. Запоминается вся эта борьба полов особенно сильно благодаря инерьерам — завитки раковин превращают зал в грот, освещаемый (опять-таки!) самой поразительной люстрой, что я когда-либо видела: подвески из разноцветного стекла, 20 подсвечников в два ряда. Люстра была создана в 1730 г. на муранской стекольной фабрике Джузеппе Бриати. Роскошь уходящего венецианского карнавала...
Ослепительный вид на люстру
На третьем, тоже парадном этаже, также немало интересного: типично венецианская прогулочная картинная галерея с видами Венеции и работами Гарди, Каналетто, Пьяцетти; комната клавикорда, где воссоздана атмосфера летних вилл богатых венецианцев и где можно полюбоваться на платяные шкафы, расписанные в виде театральных интерьеров; или комната Лонги Гарди, где противопоставлены два стиля венецианского 18 века: чувственное рококо Тьеполо с его аллегорическими и мифическими работами и иронические жанровые сценки Пьетро Лонги, о которых хорошо написал Муратов в «Образах Италии»; или комната Гарди с её нежнейшими фресками, простота и скромность которой оттеняет многокрасочность остального особняка. Но самое примечательное на этом этаже — это спальня 18 века, с альковом из Палаццо Карминати, очень уютная, в нежных тонах, с изящными пилястрами, деревянными полами и витриной, где выставлен туалетный гарнитур из 58 презметов из серебра. За альковом — гардеробная с встроенными на высоту комнаты шкафчиками с узкими дверьми и крошечная, восьмиугольная комнатка из Палаццо Кальбо Кротта, украшенная лепниной 18 века и фресками работы Джакопо Гварано.
Восьмиугольная комнатка с лепниной
Гардеробная
Исключительно интересными являются и залы, посвященные фрескам (1759-1797) Джандоменико Тьеполо, сына Джамбатисты Тьеполо, из его собственной виллы Зианиго (Villa Zianigo). Эта вилла до сих пор существует в небольшой деревушке Зианиго, а фрески были вывезены в 1906 г. для продажи во Францию, однако вмешалось министерство образования Италии, и фрески были выкуплены совместно городским советом Венеции и правительством Италии. В 1936 г. фрески перевезли в Ca’Rezzonico и разместили в специально оборудованных комнатках. Отреставрированные в 1999-2000 гг., фрески считаются одними из лучших в особняке. Работы Джандоменико Тьеполо действительно хороши, что особенно заметно в светлой, ничем не загромождаемой пустоте залов, и можно спокойно предаваться размышлениям над аллегорическим смыслом увиденного.
"Новый мир" Тьеполо
Из зала с фреской «Ринальдо, покидающий сады Армиды» вы попадаете в зал, где взгляд падает на толпу людей, повернувшихся к вам спиной и внимательно вглядывающихся в морскую даль (считается, что третьим справа Тьеполо изобразил самого себя) — это фреска «Новый мир», грустный эпилог эпохи легкомысленного карнавала 18 века. Из этого зала наблюдений за морем жизни ведут две двери: одна в комнатку, где круглой иконе 16 века составляют компанию благочестивые фрески на религиозные и образовательные темы, а вторая дверь уводит в мир, полный скоморохов, арлекин, народных праздников, приключений и итальянских ландшафтов. Такое ироническое соедение (противопоставление?) мне напомнило маленький замок в Больсовере с его залами «Рай», посвященный миру божественной любви, и «Элизиум», царстве языческих наслаждений.
Фрески Тьеполо
Можно забраться на четвертый этаж, чтобы полюбоваться коллекцией Эджидио Мартини или заглянуть в аптеку середины 18 века: три полностью реконструированные комнатки, где в деревянных витринах выставлены 183 аптечных сосуда, а на больших вазах в углу видны эмблемы этой аптеки. Никогда до этой аптеки я не подозревала, что посещение медицинского заведения может приносить такую эстетическую радость. В окружении картин, сидя на деревяннои подоконнике можно не торопясь рассматривать Венецию из овальных окошек: низкие потолки, полусвет, вытянутые комнаты, и представлять себя заключенной на чердаке Ca’ Rezzonico за какие-нибудь дворцовые шалости...
Огромная гондола на первом этаже. Через дверь - выход на Большой Канал.
Можно спуститься вниз, взглянуть на гондолу 18 века и отправиться в партерный сад при особняке, с розами, вьющимися растениями, ухоженной травой и деревьями, с осколками анличных статуй и скамейками в прохладе кирпичной галереи. Подлинное значение и сада, и дома, и его интерьеров приходит только с осознаванием того, сколько труда ушло, чтобы не только построить и украсить, но прежде всего доставить все материалы для строительства Ca’ Rezzonico.
Сад при Ca’ Rezzonico.
Виртуальную прогулку по дворцу можно совершить вот по этой замечательной ссылке http://carezzonico.360map.it/en
P.S. Единственное, что страшно не понравилось, - это выставка современных художников, апофезом которой стали работы русских (советских?) художников на околосоветские темы.
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
И какой гений архитектора - это ж надо все эту красоту уместить на сравнительно не большой площади!
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
гондола, если перевернется, то пассажиру выбраться нереально
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
Как же много ты видела!!
И как повезет (повезло) тому, кто рядом))
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
Очень хочется побывать там самой.
(no subject)
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
Спасибо, Лена!!:)))
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
И как же Вы хорошо пишете!
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
Так красиво! на фото с видом на дворец со стороны Большого канала - слева мостик такой замечательный:)
Ну а внутренне убранство, и особенно фрески - просто слов нет!
(no subject)
no subject
(no subject)